— Вы когда-нибудь видели ее? — спросила я.

— Однажды, много лет назад…— ответил Эль-Марад, и взгляд его затуманился — торговец явно погрузился в воспоминания.

Я в очередной раз задумалась, что за человек сидит передо мной. Тот, кто не гнушается иметь дело с таким никчемным антикваром, как Ллуэллин. Тот, кто украл бизнес отца Камиля и, вполне возможно, виновен в его смерти. Тот, кто живет в горах, будто отшельник, содержит гарем и при этом имеет деловые связи в Лондоне и Нью-Йорке.

— Она была очень красива…— произнес он. — Впрочем, теперь она, должно быть, уже совсем старуха. Я видел ее всего одно мгновение. Конечно, тогда я не знал, что фигуры у нее и что однажды… Ее глаза похожи на твои. Это я помню точно. — Он вдруг оборвал себя и резко спросил: — Это все, что ты хотела узнать?

— Предположим, я уговорю ее продать фигуры. Как я получу деньги? — спросила я, раз уж разговор вернулся в деловое русло.

— Мы договоримся об этом, — резко ответил Эль-Марад. —Ты можешь связаться со мной через этот почтовый ящик. — И он вручил мне клочок бумаги с индексом.

Тут в лавку, приоткрыв занавески, робко заглянула одна из жен. За спиной у нее стоял Камиль.

— Закончили свои дела? — спросил он, входя в комнату.

— Почти, — ответил Эль-Марад, поднимаясь на ноги и помогая подняться мне. — Твоя подруга знает толк в торговле. Она может потребовать еще один ковер как аль-басарах.

Он развернул два ковра из верблюжьей шерсти. Цвета были великолепны.

— Что я потребовала? — улыбаясь, спросила я.

— Подарок тому, кто принес хорошие новости, — сказал Камиль, взваливая ковры себе на спину. — Что за хорошие новости вы привезли? Или это тоже секрет?

— Она принесла вести от моего друга, — уклончиво сказал Эль-Марад и добавил:— Если хотите, могу выделить вам осла с погонщиком, чтобы подвезти ковры до машины.

Камиль ответил, что был бы очень признателен. За тележкой и осликом послали одну из жен. Эль-Марад вышел проводить нас на улицу.

— Аль-сафар зафар! — произнес он, помахав нам.

— Это старинная арабская поговорка, — объяснил Камиль. — Эль-Марад сказал: «Странствия ведут к победе». Он пожелал вам добра,

— Он вовсе не такой страшный скряга, как я думала поначалу, — сказала я. — Но все равно не вызывает у меня доверия.

Камиль рассмеялся. Похоже, он наконец расслабился.

— Вы хорошо вели игру, — сказал он.

Сердце у меня остановилось, но я продолжала идти, радуясь, что в темноте он не мог разглядеть моего лица.

— Что вы имеете в виду? — спросила я.

— Вы получили в подарок два ковра из рук самого прижмистого торговца в Алжире. Если кто-нибудь об этом узнает, репутация Эль-Марада сильно пострадает.

Некоторое время мы шли молча, лишь скрип тележки нарушал тишину.

В Байре есть министерская гостиница, — сказал Камиль. — Думаю, нам лучше остаться там на ночь. Это в десяти милях отсюда. Там найдутся для нас хорошие комнаты. А завтра с утра двинемся в обратный путь. Или вы предпочитаете ночную поездку по горным дорогам?

— Ни в коем случае! — ужаснулась я.

У меня зародилась надежда, что в министерской гостинице имеется горячий душ и другие удобства, которых я была лишена с самого приезда. Хотя «Эль-Рияд» считался шикарным отелем, за два месяца мытья холодной ржавой водой его очарование несколько потускнело.

Мы с Камилем в сопровождении мальчишки-погонщика и ослика с нагруженной коврами тележкой не спеша вернулись к машине. И только по дороге в Байру у меня дошли руки открыть арабский словарь и отыскать в нем интересующие меня слова.

Как я и подозревала, Мокфи Мохтар вовсе не было именем. Это означало «тайный избранный», «тайный избранник».

Замок

В понедельник утром, на следующий день после нашей поездки в Кабил, моя жизнь превратилась в сущий ад. Накануне вечером Камиль подбросил меня в отель — и в придачу подбросил, вернее, подложил мне свинью. Оказывается, страны ОПЕК вскоре должны были проводить конференцию, на которой он планировал представить «прогнозы» моей компьютерной модели, а она еще не была закончена. Тереза подготовила для меня гору данных по продаже и потреблению нефти в разных странах. Получилось больше тридцати магнитных лент. Мне надо было отформатировать их и ввести через перфоратор статистику, которую удалось собрать мне самой, только тогда можно будет строить графики добычи, потребления и распределения нефти. После этого еще надо написать программы для анализа всей массы данных. И все это необходимо успеть сделать к конференции, которая скоро откроется. С другой стороны, когда имеешь дело с ОПЕК, никто не знает точно, во что выльется это «скоро». Даты и места проведения каждой конференции хранятся в строжайшей тайне до последнего часа — считается, что такое безобразное планирование еще более неудобно террористам, чем министрам. В то время сезон охоты на чиновников ОПЕК был в разгаре, и за последние месяцы немало министров простились с жизнью. Уже то, что Камиль хотя бы намекнул мне о предстоящей конференции, само по себе говорило об огромной важности модели, над которой я работала. Значит, придется разбиться в лепешку, но подготовить данные.

В довершение всех бед, когда я приехала в информационный центр Сонатраха, расположенный на самом высоком холме в центре города, на рабочей консоли меня ждало письмо. Это оказалось официальное извещение из министерства жилищного строительства, в котором меня уведомляли, что наконец-то нашли мне квартиру. Я могла переехать туда в тот же день. На самом деле это было необходимо сделать, иначе я могла потерять квартиру. С жильем в Алжире было плохо, мне пришлось прождать целых два месяца, прежде чем удалось получить его. Надо было мчаться домой, упаковывать вещи и срочно перебираться на новое место. И как прикажете в таком цейтноте выкроить время, чтобы заняться личными делами и отыскать Мокфи Мохтар в Казбахе?

Хотя рабочий день в Алжире продолжается с семи утра до семи вечера, в середине дня все учреждения закрываются на три часа на обеденный перерыв и сиесту. Я решила воспользоваться этими тремя часами, чтобы начать поиски.

Как и во всех арабских городах, самый древний район Алжира, Казбах, некогда был цитаделью с крепостными стенами. В наше время он представляет собой лабиринт узких, вымощенных брусчаткой улочек и обветшалых каменных домов, которые в беспорядке прилепились на крутых склонах холмов. Хотя район занимает всего две с половиной тысячи квадратах ярдов, там теснится множество мечетей, кладбищ, турецких бань и головокружительных каменных лестниц, идущих во всех направлениях и под самыми невероятными углами, будто артерии города. В этом крошечном квартале живет примерно двадцать процентов миллионного населения столицы: закутанные в балахоны и чадры люди появляются из неприметных дверей, в молчании семенят по улицам и исчезают в темноте других дверных проемов. В этом районе совсем не трудно сгинуть без следа. Прекрасное место жительства ддя женщины, которая именует себя тайной избранной!

К сожалению, это также прекрасное место, чтобы заблудиться. Хотя от моего офиса до дворца Казбаха у верхних ворот было всего полчаса неспешным шагом, но, ступив на улочки старого города, я битый час блуждала в этом лабиринте, будто подопытная крыса. Сколько бы извилистых улочек я ни преодолевала, карабкаясь вверх по склонам холма, я все равно раз за разом оказывалась у Кладбища принцесс, попав в какую-то мертвую петлю. Сколько бы прохожих я ни расспрашивала о местных гаремах, ответом мне были лишь тупые, непонимающие взгляды (в которых легко было различить наркотический дурман) либо ругательства и грязные намеки. Имя Мокфи Мохтар и вовсе вызывало смех.